| Бывший подъесаул уходил воевать,
|
| На проклятье отца и молчание брата -
|
| Он ответил: "Так надо, но вам не понять..."
|
| Тихо обнял жену и добавил: "Так надо!"
|
| Он вскочил на коня, проскакал полверсты
|
| Но, как вкопанный, встал у речного затона -
|
| И река приняла ордена и кресты,
|
| И накрыла волна золотые погоны.
|
| И река приняла ордена и кресты,
|
| И накрыла волна золотые погоны.
|
| Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь;
|
| Зашумела листва, встрепенулась природа.
|
| И услышал казак: "Ты идешь воевать
|
| За народную власть со своим же народом!"
|
| И услышал казак: "Ты идешь воевать
|
| За народную власть со своим же народом!"
|
| Он встряхнул головой и молитву прочел,
|
| И коню до костей шпоры врезал с досады!
|
| Конь шарахнулся так, как от ладана черт -
|
| От затона, где в ил оседали награды.
|
| Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
|
| С нашим атаманом не приходится тужить!
|
| Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
|
| С нашим атаманом не приходится тужить!
|
| И носило его по родной стороне,
|
| Где леса и поля превратились в плацдармы!
|
| Бывший подъесаул преуспел в той войне,
|
| И закончил ее на посту Командарма!
|
| Природа мудра, и Всевышнего глаз -
|
| Видит каждый наш шаг на тернистой дороге!
|
| Наступает момент, когда каждый из нас
|
| У последней черты вспоминает о Боге!
|
| Вспомнил и командарм - и проклятье Отца,
|
| И как божий наказ у реки не послушал;
|
| Когда щелкнул затвор и девять граммов свинца
|
| Отпустили на суд его грешную душу...
|
| А затон, все хранит в глубине ордена;
|
| И вросли в берега золотые погоны!
|
| На года, на века; |
| на все времена -
|
| Непорушенной памятью Тихого Дона.
|
| На года, на века; |
| на все времена -
|
| Непорушенной памятью Тихого Дона!
|
| Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
|
| С нашим атаманом не приходится тужить!
|
| Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
|
| С нашим атаманом не приходится тужить! |