| ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком |
| лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет |
| липкой самбукой и табаком |
| в пятницу народу всегда битком |
| и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, |
| босиком |
| у нее в руке босоножка со сломанным каблуком |
| он хохочет так, что едва не давится кадыком |
| черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье |
| расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье, |
| как старухи передают ему миски с фруктами для нее |
| и какое таксисты бессовестное жулье |
| и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье, |
| деревянное от крахмала |
| как немного им нужно, счастье мое |
| как мало |
| расскажи мне о том, как постигший важное — одинок |
| как у загорелых улыбки белые, как чеснок, |
| и про то, как первая сигарета сбивает с ног, |
| если ее выкурить натощак |
| говори со мной о простых вещах |
| как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом |
| и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве, |
| как в заиндевевшем стекле автобуса, |
| протереть его рукавом, |
| говоря о мертвом как о живом |
| как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки |
| как они подпевают радио, стоя в пробке |
| как несут хоронить кота в обувной коробке |
| как холодную куклу, в тряпке |
| как на юге у них звонит, а они не снимают трубки, |
| чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»; |
| как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами |
| слишком чудесные и простые, |
| чтоб оказаться нами |
| расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать |
| и читает «терезу батисту, уставшую воевать» |
| и закатывает глаза, чтоб не зареветь |
| и как люди любят себя по-всякому убивать, |
| чтобы не мертветь |
| расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше, |
| чтобы нравиться билетёрше, |
| вахтёрше, |
| папиной секретарше, |
| но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням, |
| он снимает их, становясь почти семнадцатилетним |
| расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая |
| почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая |
| как одна смс делается эпиграфом |
| долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими |
| почему мы всегда чудовищно переигрываем, |
| когда нужно казаться всем остальным счастливыми, |
| разлюбившими |
| почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале |
| почему с нами говорят на любые темы, |
| кроме самых насущных тем |
| почему никакая боль все равно не оправдывается тем, |
| как мы точно о ней когда-нибудь написали |
| расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы |
| все эти актрисы |
| метрессы |
| праздные мудотрясы |
| жаловаться на стрессы, |
| решать вопросы, |
| наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху |
| расскажи мне как на духу |
| почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса |
| почему мы куски бессонного злого мяса |
| или лучше о тех, у мыса |
| вот они сидят у самого моря в обнимку, |
| ладони у них в песке, |
| и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз |
| просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас |
| даже пахнут они — гвоздика или анис — |
| совершенно не нами |
| значительно лучше нас |